Пока на форуме затишье, для удобства предлагаю 
рассмотреть мою работу "АНАЛИЗ ТРУДА И РАБОЧЕЙ СИЛЫ 
ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ ТОВАРА И СТОИМОСТИ" по частям. 

Желающие познакомиться со сносками или забежать 
вперед могут сделать это самостоятельно обратившись по 
адресу: http://kirsanov-vn.narod.ru/trud.html

На форум по указанному адресу можно не ходить и всё 
обсуждать на форуме материалистов.

Итак, начнем.


2.1. Виды рабочей силы

В процессе избавления от необходимости сведения в 
каждом частном случае сложного труда к простому труду 
Маркс сводит понятия 'сложного труда' и 'простого 
труда' к понятиям 'сложная рабочая сила' и 'простая 
рабочая сила' соответственно. Тем самым он допускает 
ошибку, выводя из видов труда виды рабочей силы. Дело 
в том, что рабочая сила не делится на простую рабочую 
силу и сложную рабочую силу. Применение 
категории 'вид' в данном случае лишено смысла. Труд 
может быть простым и сложным, рабочая сила - нет.
Простой труд превращается в сложный не потому, что он 
становится тяжелым, более трудоемким, а как раз 
наоборот - простой труд превращается в сложный потому, 
что он становится легким, менее трудоемким. Например 
труд кроманьонца по изготовлению каменного рубила 
имеет значение сложного труда относительно труда 
неандертальца по изготовлению каменного рубила. В то 
время как неандерталец подолгу трудился над 
производством одного каменного рубила, кроманьонец 
играючи мог сделать за это же время несколько 
аналогичных каменных рубил. Простой труд принимает 
значение сложного труда лишь по мере его 
совершенствования. Благодаря этому сложный труд и 
производит в равные промежутки времени больше 
потребительных стоимостей, чем простой труд.
Предложим, что какое-либо изобретение, скажем швейная 
машина, дает возможность портному шить в два раза 
больше костюмов, чем до ее внедрения. Делается ли от 
этого труд портного сложным? Безусловно, поскольку 
помимо умения шитья костюма он должен обрести умение 
пользоваться швейной машиной. В чем конкретно 
выражается сложность труда портного в данном случае? В 
том, чтобы к своему труду он присоединил необходимый 
для шитья костюма прошлый труд, потраченный на 
изготовление швейной машины. Иными словами, сложный 
труд есть совокупность прошлого и живого труда. 
Сложный труд имеет место быть там и тогда, где и когда 
живой труд присоединяется к прошлому труду, 
овеществленному в чем-либо в процессе предыдущего 
общественного производства. Но был ли труд портного 
простым до появления швейной машины? Разумеется, нет. 
До появления швейной машины труд портного был сложным 
трудом, поскольку он использовал для шитья костюма 
достижения науки и техники, имеющиеся в наличии до 
появления швейной машины. Это потом, с появлением 
швейной машины, труд портного без употребления швейной 
машины примет значение простого труда, а труд с 
употреблением швейной машины - сложного труда. Таким 
образом, с развитием производительных сил и 
производственных отношений характеристики простого и 
сложного труда меняются. Следовательно, простой и 
сложный труд есть исторические категории. 
А как в свете вышесказанного обстоит дело с рабочей 
силой? Что значит, например, выражение 'сложная 
рабочая сила'? На эти вопросы у Маркса нет прямого 
ответа. Более того, он даже не рассматривает такое 
понятие, как 'сложная рабочая сила', хотя и 
подразумевает его существование. Косвенно же, в 
частности, он высказался следующим образом: 'Труд, 
который имеет значение более высокого, более сложного 
труда по сравнению со средним общественным трудом, 
есть проявление такой рабочей силы, образование 
которой требует более высоких издержек, производство 
которой стоит большего рабочего времени и которая 
имеет поэтому более высокую стоимость, чем простая 
рабочая сила. Если стоимость этой силы выше, то и 
проявляется она поэтому в более высоком труде и 
овеществляется поэтому за равные промежутки времени в 
сравнительно более высоких стоимостях'. Это дало 
повод марксистам по названию считать, что сложная 
рабочая сила есть такая рабочая сила, образование 
которой требует более высоких издержек, и т. д. (см. 
выше). Им и в голову не может прийти, что Маркс мог 
ошибиться, что, повторяя данное его положение, они 
даже не столько подрывают, сколько кладут конец 
марксизму. В самом деле, к чему стенания о чрезмерном 
труде и эксплуатации, к чему призывы к равноправию и 
справедливости, если у одних рабочая сила простая, у 
других - сложная, если сложная рабочая сила по своей 
природе имеет более высокую стоимость, чем простая 
рабочая сила. А кто у нас в штатных представителях 
сложной рабочей силы? Работники умственного труда! 
Выходит инженер, не говоря уже о других представителях 
умственного труда, всегда и везде должен получать 
больше, чем рабочий? Имей этот вопрос положительный 
ответ, грош цена разговорам о социализме и коммунизме. 
Таков результат догматизма и начетничества 
отечественных ученых-обществоведов. Стоит ли после 
этого удивляться, что марксизм из оружия для 
пролетариата превратился в оружие против пролетариата; 
что марксизм потерпел поражение не где-нибудь, а 
именно там, где им более всего пренебрегали, т. е. в 
СССР?

Сложный труд не есть проявление такой рабочей силы, 
образование которой требует более высоких издержек, 
производство которой стоит большего рабочего времени, 
чем простая рабочая сила. Сложный труд, как было 
сказано выше, есть совокупность прошлого и живого 
труда. Только и всего. Здесь нет места разговору о 
тождественности сложного труда сложной рабочей силе 
хотя бы уже потому, что труд вообще, и сложный труд в 
частности, не равнозначен рабочей силе, ибо труд 
представляет собой нечто большее, чем рабочая сила. 
Следовательно, любое жонглирование понятием 'рабочая 
сила' не сделает его адекватным понятию 'труд' в любом 
виде. Это во-первых.

Во-вторых, в соответствии со сказанным Марксом, 
сложный труд есть помноженный простой труд. Стало 
быть, один простой труд умножаем на другой простой 
труд и получаем сложный труд. Иными словами, сумма 
простых трудов дает сложный труд. Маркс здесь 
останавливается. Этого ему достаточно, а потому он не 
идет дальше. А между тем умножается или складывается 
не любой простой труд. Нельзя умножить или сложить два 
простых овеществленных труда. Равно как нельзя 
умножить или сложить два простых живых труда. 

Умножаются или складываются между собой только живой 
труд и овеществленный труд. В рассмотренном случае 
шитья костюма с использованием швейной машины живой 
труд портного складывается с простым трудом, 
овеществленным в швейной машине, которая требуется для 
шитья костюма.

В итоге получается искомый продукт как результат 
сложного труда. Таким образом, сложность труда 
портного состоит в присоединении им необходимого для 
шитья костюма прошлого труда, содержащегося в швейной 
машине, к своему живому труду.

Безусловно, чтобы шить костюм, используя швейную 
машину, портному самое малое следует научиться ею 
пользоваться... А как же иначе? - воскликнет здесь 
номинальный марксист потирая руки от удовольствия и 
ширясь в улыбке. Дальнейшее для него очевидно: для 
работы со швейной машиной наш портной должен получить 
образование, которое требует большего рабочего 
времени, а значит, стоит более высоких издержек, а 
потому его рабочая сила как сложная рабочая сила 
должна иметь более высокую стоимость, чем простая 
рабочая сила собрата по цеху, работающего по старинке, 
т.е. без использования швейной машины... Однако не 
будем пересказывать Маркса, как делают оные, а 
постараемся разобраться самостоятельно.
Итак, с одной стороны, портной со швейной машиной, с 
другой - портной без швейной машины. И тот и другой 
обладают рабочей силой, которая пускается ими в ход 
всякий раз, когда они производят потребительную 
стоимость. Спрашивается: у кого из них рабочая сила 
простая, а у кого - сложная?

Допустим, портной, использующий швейную машину, в 
течение одного рабочего дня шьет три костюма, тогда 
как портной, не использующий швейную машину, за это же 
время шьет только один костюм. Значит ли это, что 
первый портной расходовал в процессе труда в три раза 
больше рабочей силы, чем второй портной? Конечно же, 
нет. В действительности, хотя сложный труд по 
сравнению с простым трудом и производит в равный 
промежуток времени больше потребительных стоимостей, 
количество содержащегося в нем живого труда одинаково 
с количеством живого труда, содержащегося в простом 
труде. Для осуществления живого труда (напоминаю, речь 
идет о человеческом труде) требуется наличие человека, 
средства труда и предмета труда. '...В процессе труда 
(живого труда. - В. К.), - говорит Маркс, - 
деятельность человека при помощи средства труда 
вызывает заранее намеченное изменение предмета 
труда' . Поскольку деятельность человека немыслима без 
расходования рабочей силы, постольку компонентами 
живого труда человека являются: рабочая сила, средство 
труда и предмет труда. Из этой триады лишь рабочая 
сила есть величина постоянная. Будь иначе, имей 
сложная рабочая сила место быть, ее обладатель, 
скажем, в лице нашего портного со швейной машиной, не 
работал бы в течение всего общественно установленного 
рабочего времени. Именно потому, что имеет место быть 
обратное, наш портной со швейной машиной и работает 
ровно столько, сколько работает его коллега без 
швейной машины.

Чем сложнее труд, тем больше в нем доли прошлого, 
овеществленного труда. А раз так, то живой труд, 
потраченный портным со швейной машиной на производство 
одного костюма, ничтожно мал, а значит, ничтожно мала 
и величина потраченной им рабочей силы. Соответственно 
ничтожно мала и стоимость последней на единицу 
произведенного товара по сравнению с аналогичным 
результатом рабочей силы портного, шившего костюм без 
использования швейной машины. Допустим, первый портной 
шьет один костюм за час, второй шьет один костюм за 
целый рабочий день, границы которого общественно 
установлены в размере десяти часов. Это не значит, что 
первый портной получает дневную стоимость жизненных 
средств, работая один час в день, а второй - десять 
часов в день. Нет, и еще раз нет. Оба они работают 
одинаковое время и получают за свой труд одинаковую 
заработную плату. Имеющееся на практике небольшое 
отклонение как в величине их рабочего времени, так и в 
величине их заработной платы глубоко уходит корнями в 
политику и идеологию (о чем будет сказано позже).
В процессе жизнедеятельности человек должен проявлять 
определенную степень активности. Его жизни вредит и 
чрезмерная активность, и чрезмерная пассивность. 
Активность человека проявляется в той или иной форме 
его деятельности. Скажем, покупатель рабочей силы для 
поднятия жизненного тонуса своего дряхлеющего от 
безделья организма время от времени 
занимается 'королевской' охотой, играет в теннис и 
т.д., тогда как продавец рабочей силы не может себе 
этого позволить по той лишь простой причине, что, 
работая за себя и за покупателя рабочей силы, он 
проявляет более чем достаточную активность.
Поскольку, по Марксу, стоимость рабочей силы 
определяется количеством жизненных средств, 
необходимых для ее воспроизводства, и она объективно 
расходуется в течение 24 часов в сутки, постольку 
продавец рабочей силы ежедневно должен продавать свою 
рабочую силу не ниже стоимости жизненных средств, 
необходимых для ее воспроизводства. В свою очередь 
покупатель рабочей силы не намерен в день платить 
продавцу рабочей силы ни копейки больше ее дневной 
стоимости. Дневная же стоимость жизненных средств, 
необходимых продавцу рабочей силы для воспроизводства 
его рабочей силы, определяется рабочим временем, 
необходимым для производства этих самых жизненных 
средств. Они могут быть продуктом самого сложного 
труда, но их стоимость будет равна стоимости продукта 
простого труда. Таким образом, читатель, мы пришли к 
тому, что стоимость рабочей силы не зависит от 
сложности труда, а зависит исключительно от величины 
общественно необходимого времени, потраченного на 
производство определенного количества требующихся ей 
жизненных средств. Этот результат мог быть получен и 
более коротким путем - на базе самой рабочей силы. Но 
я был вынужден идти сам и вести тебя, читатель, за 
Марксом в силу нераспространения им своего положения - 
о сводимости сложного труда к простому труду, на один-
единственный товар под названием 'рабочая сила', что и 
позволяет ему, с одной стороны, делить рабочую силу на 
простую и сложную, а с другой - говорить о большей 
стоимости сложной рабочей силы относительно стоимости 
простой рабочей силы.

Итак, чем сложнее труд, тем меньше рабочей силы 
требуется на производство потребительной стоимости по 
сравнению с простым трудом. Но количество затраченной 
при этом рабочей силы в обоих случаях будет одинаково. 
Если для шитья костюма с помощью швейной машины, по 
нашему, читатель, предположению, требовалось 1/3 
рабочей силы, расходуемой портным в течение рабочего 
дня, то портному без швейной машины указанного 
количества рабочей силы хватает лишь для шитья 1/3 
костюма. Потому-то сложный труд и требует меньше 
времени на производство потребительной стоимости, чем 
простой труд, что в нем содержится больше 
овеществленного труда. В русле сказанного утверждение 
Маркса 'меньшее количество сложного труда равняется 
большему количеству простого' (см. выше) не 
соответствует истине. Не меньшее количество сложного 
труда равняется большему количеству простого труда, а 
стоимость продукта меньшего количества сложного труда 
равняется стоимости продукта большего количества 
простого труда. Только в этом случае справедливы 
Марксовы слова: 'Товар может быть продуктом самого 
сложного труда, но его стоимость делает его равным 
продукту (точнее сказать, стоимости продукта. - В. К.) 
простого труда'. 

Продукты сложного и простого труда, изготовленные за 
равный промежуток времени, содержат одинаковое 
количество живого труда, но различное количество 
прошлого, т. е. овеществленного труда. Полагаю, нет 
надобности уточнять - общественно необходимого живого 
труда. Поскольку одинаковое количество живого труда 
представляет собой, кроме всего прочего, расходование 
одинакового количества рабочей силы, постольку 
стоимость последней одинакова и при сложном, и при 
простом труде. А раз так, то разговоры о простой и 
сложной рабочей силе лишены основания.

Что касается стоимости простой и сложной рабочей силы, 
то речь об этом пойдет в другом разделе, и, забегая 
вперед скажу, не в пользу сторонников наличия простой 
и сложной рабочей силы.

Политическая экономия рассматривает рабочую силу 
только со стороны производства, и прежде всего 
производства потребительных стоимостей. Она изучает не 
рабочую силу как таковую, а ее проявление в процессах 
и явлениях экономической жизни общества. Товар, 
стоимость и другие категории, столь милые политической 
экономии, к самой рабочей силе как таковой имеют 
косвенное отношение. Рабочая сила как таковая, будучи 
материальной силой, является объектом познания 
естествознания. Точнее говоря, той ее части, которая 
называется 'физика'.

Здесь и обнаруживается, что рабочей силой называется 
то, что вызывает или прекращает движение, изменяет 
направление движения или изменяет форму тела; что 
рабочая сила является величиной физической и 
векторной; что рабочая сила характеризуется численным 
значением, направлением в пространстве и точкой 
приложения. Короче говоря, рабочая сила - это 
обозначение и мера действия человека на другое 
материальное тело. Отсюда ясно, почему 
понятия 'простой' и 'сложный' не относятся к 
характеристике рабочей силы. Кто еще не понял, 
поясняю. Рабочая сила есть единичная сила. Ее нельзя 
саму с собой складывать или саму на себя умножать. 
Желающие могут попробовать произвести операцию 
сложения или умножения, например, с одним и тем же, т. 
е. с единственным деревом. Если у кого-то ответ 
получится меньше или больше одного дерева, тот может 
смело обращаться к психиатру. У кого ничего такого не 
получится, значит еще не все потеряно... Так вот, 
рабочая сила не может быть сложной, ибо не является 
множеством рабочих сил, т. е. не представляет собой 
систему, состоящую из рабочих сил, образующих 
определенную целостность. Элементарность рабочей силы 
состоит в том, что она неделима на несколько рабочих 
сил. Это так же верно, как понятия 'простая' 
и 'сложная' являются абсурдными применительно к силе 
ветра или силе тяжести.

Рабочая сила как обозначение и мера действия человека 
на другое материальное тело, по большому счету, если и 
отличается от лошадиной силы, то только одним: 
субъектом владения, носителем силы. Рабочая сила 
принадлежит человеку, лошадиная сила - лошади. И 
человек, и лошадь в процессе своей жизнедеятельности 
используют свою силу. Сознательно или нет, к делу не 
относится. Главное здесь то, что и человек, и лошадь 
не могут трудиться, иначе как пуская в ход свои 
физические и умственные способности. Кто лучше, кто 
хуже, кто больше, кто меньше - также к делу не 
относится. Как известно, наличия силы - будь то 
рабочей (правильнее было бы сказать человеческой, но 
мы, читатель, для простоты уяснения будем 
придерживаться старого понимания) или лошадиной - 
вовсе недостаточно для совершения труда (работы). 
Необходимо, чтобы та или иная сила (в данном случае 
принадлежащая человеку или лошади соответственно) 
действовала во времени.

Два века назад по причине дороговизны лошадей, 
занятых, в частности, при откачке воды из 
каменноугольных шахт, создатель паровой машины 
заинтересовался тем, сколько лошадей может заменить 
его детище. Он опытным путем определил, что за одну 
секунду лошадь может поднять груз массой 75 кг на 
высоту один метр. Таким образом, труд, совершаемый 
лошадью при поднятии тяжести весом 75 кг на высоту 
один метр в течение одной секунды, был принят за одну 
лошадиную силу. Вслед за установлением того, что одна 
лошадиная сила равна труду (работе) лошади в 75 
килограммометров в секунду, была найдена и формула 
выражения мощности в лошадиных силах: 

л.с. = работа (FS)/75 кг  время сек). 
С тех пор и почти до конца ХХ века нашей эры лошадиная 
сила была наиболее распространенной единицей измерения 
мощности.

А что же рабочая сила? По различным причинам, среди 
которых идеологические стоят на первом месте, она не 
рассматривалась в качестве силы природы. Более того, 
мощность человека выражалась в лошадиной силе. Так, в 
книге 'Физика', написанной Л. Элиотом и У. Уилкоксом, 
не без гордости сообщается, что человек весом 75 кг, 
поднимаясь по канату на высоту три метра, за три 
секунды развивает мощность в одну лошадиную силу. 'При 
длительной работе, - говорят они далее, - человек 
может развить мощность только 1/7 лошадиной силы' .
Разве нельзя было определить величину рабочей силы 
хотя бы и на примере определения лошадиной силы? 
Конечно, можно! Не только можно, но и нужно было это 
сделать. Тогда, глядишь, и отпало бы множество 
вопросов, связанных с понятием 'рабочая сила'. Одно 
дело определять мощность трактора, другое - швейной 
машины. За один рабочий день продолжительностью восемь 
часов трактор может вспахать десять гектаров земли. 
Чтобы вспахать данное количество земли за такое же 
время, требуется, допустим, десять лошадей. В таком 
случае вполне естественно выражать мощность трактора в 
лошадиной силе. Иначе обстоит дело со швейной машиной. 
Здесь высвобождаются из процесса труда не лошади, а 
люди. Поэтому правильно выражать мощность швейной 
машины не в лошадиной силе и не в ваттах, как делается 
сейчас, а в человеческой силе или, если придерживаться 
старой терминологии, в рабочей силе. Тем самым 
повысится качество определения потребительских свойств 
и технических характеристик швейной машины.