| | Здравствуйте, уважаемые Антон, Александр и другие.
Хотя я и обещал жене, что буду трудиться только на
благо семьи и дома, старая дружба с Марксом не даёт
мне спокойно взирать на то, что Вы пытаетесь с ним
творить. Пепел Карла стучит в моё сердце! Ну да ладно:
раз уж изменил жене с интернетом, то буду гулять до
конца.
Прежде всего я не собираюсь вмешиваться в Ваши личные
разборки о гениальности Ваших теорий. Не мне об этом
судить. Потомки рассудят. Тем более, что работу Антона
Совета я не читал (только начало, имеющееся на форуме,
которое является попыткой критики теории трудовой
стоимости Маркса ). Вот этой самой критикой я и
займусь.
Вообще-то, я, как дилетант, в соответствии с
высказываниями Твердохлебова, должен был бы
помалкивать, но, являясь заблудшей овцой, всё же
осмелюсь потревожить высокочтимых профессионалов. Итак┘
Часть первая — поучающая.
Мне кажется, все критики Маркса не поняли самого
главного в его учении — метода. Для того чтобы
объяснить это, необходимо начать издалека: с того, как
происходит познание.
Возьмём для примера конкретный обмен конкретными
товарами конкретных людей. Допустим, Сидоров Мафусаил
Бинладенович имеет шило, которое он обменивает у
Иванова Стива Кужегетовича на мыло. В это время в
кустах сидим мы — учёные с тихими пока ещё именами, и
пытаемся исследовать данный процесс обмена. Ясно, что
такого рода исследования не принесут нам Нобелевской
премии (мечты, мечты, сколь сладки ваши грёзы┘).
Как известно, наука есть инструмент предсказания
возможных событий. Изучение конкретной сделки
конкретного продавца и конкретного покупателя не даст
нам ничего для предсказания будущих сделок.
Предсказать можно лишь что-то обобщённое,
отвлечённое от конкретности каждого акта обмена.
Следовательно, мы должны рассмотреть множество
конкретных актов обмена между различными
Бинладеновичами и Кужегетовичами, найти нечто общее в
данных актах, вывести некую общую закономерность
самого процесса обмена — и лишь на этом основании
сможем спрогнозировать, что при любом акте обмена
(или, по крайней мере, при большинства таких актов)
произойдёт то-то и то-то.
Итак, мы должны прежде всего проделать операцию
обобщения множеств актов обмена. А это значит, что нам
необходимо абстрагироваться, то есть не учитывать всю
несущественную конкретность данных процессов.
Требуется оставить в поле зрения лишь то общее, что
присуще всем этим актам обмена. Но до какого уровня
абстракции мы должны дойти? Желательно, до самого
последнего, то есть оставить в качестве общего
свойства только одно наиболее общее — всеобщее для
обмена. Сначала мы постепенно отбросим все внешние
условия, влияющие на акт обмена: погоду, моду,
различие в географическом расположении рынков,
различие социальных особенностей государств, влияние
финансов, отраслевое различие производств товаров, и
т.д. и т.п. Потом отбросим различие агентов обмена,
затем различие в товарах и прочее. И в конечном итоге
мы получим абстрактный обмен абстрактными товарами.
Что такое абстрактный товар? Это такой товар, который
обменивается с учётом только одного всеобщего,
присущего всем товарам свойства. И для шила, и для
мыла, и для любого вообще товара таким свойством может
быть либо возможность удовлетворить потребность
абстрактного человека (имеющего абстрактные
потребности), либо то, что на производство данного
товара затрачен абстрактный труд. Закономерности
такого вот процесса абстрактного обмена абстрактными
товарами нам и предстоит изучить на втором шаге своего
исследования. После этого мы уже можем кое-что
предсказать. Но данные прогнозы будут ещё слишком
абстрактными, слишком общими. Их ещё нельзя будет
применить на практике, ибо практика сугубо конкретна.
Законы для идеального газа хороши и верны, но на
практике они недостаточно точны, ибо газ газу рознь.
На следующем шаге познания нам необходимо начать
конкретизировать найденные закономерности. Сначала мы
спустимся на одну ступень конкретизации и введёт
различие товаров. Ведь есть просто товары, а есть
особый товар — естественный эквивалент, то бишь
деньги. Соответственно, закономерности абстрактного
обмена усложнятся наличием не просто обмена, но продаж-
покупок. Далее нам можно ввести различие товаров по
отраслям или хотя бы разделение их на товары как
предметы потребления — и на товары как средства
производства. Первые предназначены для
непосредственного потребления, а вторые для
использования при производстве первых. Закономерности
обмена тем самым ещё более усложнятся. Но данное
усложнение оправдано, ибо оно приближает нас шаг за
шагом к реальности, что делает наши предсказания более
точными — благодаря тому, что мы конкретизировали
обмен с точки зрения различий самих товаров. Далее в
реальности присутствуют и различия агентов обмена.
Хотя бы по крупному: капиталисты и рабочие (а также
финансисты, государство и т.д.). Все эти различия
также вносят свою лепту в отклонение абстрактных
закономерностей в сторону большей конкретизации. Кроме
того, в мире присутствуют и условия обмена, которые
при исследовании абстрактного акта обмена мы
отбросили. Но их тоже нельзя не учесть.
И вот тут самое интересное. Условия и факторы внешнего
характера, влияющие на процесс протекания реального
процесса обмена, тоже имеют свои закономерности. Они
иные, чем закономерности обмена. И потому в результате
взаимного их действия результат обмена может оказаться
совершенно неожиданным. Например, если Вы помните,
совсем недавно продажи американских окорочков (⌠ножек
Буша■) резко упали в связи с заявлениями
санэпидемслужб России. Закономерности формирования
общественного мнения по поводу того или иного товара
не являются закономерностями политэкономического
толка. Но они влияют на акты реальных обменных
процессов. Может, стоит на этом основании обвинить
всех политэкономов, что они не учитывают вышеописанные
закономерности? Нет, думаю, сие будет не вполне
корректно. Надо просто помнить, что реальность всегда
богаче и конкретней любой теории. Познание есть
специфическое отражение реальности. При познании мы
обедняем практику с целью вычленения существенного в
реальных процессах.
Итак, при познании мы проходим несколько этапов:
обобщение, выявление абстрактного свойства или
действия, исследование закономерностей выявленного
абстрактного свойства или действия и конкретизация
абстракции, приближение её к реальности. (Я, конечно,
описываю всё это довольно грубо и поверхностно, но я
ведь не теорию пишу, а так — развлекаюсь. Для более
полного ознакомления не поленитесь почитать работы
А.С.Хоцея на данном сайте).
Первый из описанных выше шагов называется индукция,
последующие √ дедукцией. Вся наука построена именно
так. Например, классическая механика построена на
нескольких аксиомах, выведенных индуктивно из
наблюдений за реальными движениями реальных объектов.
Такая абстракция, как ⌠тело■, есть обобщение свойства
гравитировать всех предметов реального мира, которые
этим свойством обладают. Далее учёными исследуются
абстрактные закономерности определённого свойства
(гравитации либо механического движения), которые на
каждом следующем шаге всё более конкретизируются. Я
думаю, здесь всё понятно.
На каждом этапе конкретизации мы можем делать
прогнозы, которые, естественно, проверяются для
уточнения и удостоверения, что данная теория отражает
реальность достаточно адекватно. (Вы ещё не забыли для
чего нужна наука вообще?). Важный вопрос, возникающий
при этом: на каком этапе конкретизации достаточно
остановиться, чтобы быть уверенным, что наши прогнозы
с достаточной долей вероятности отражают реальность?
Вопрос этот непростой и крайне важный. Если мы будет
всё больше и больше конкретизировать наши законы,
приближая их к реальным процессам, то прогнозы
наши будут точнее, но законы станут такими сложными,
что сами прогнозы окажутся затруднёнными. Чем более
общи прогнозы, тем они легче как в их собственном
формировании, так и в их проверке. Но зато они, увы,
далеки от реальности. Чем более конкретны прогнозы,
тем они более адекватно отражают действительность — но
формирование и проверка этих прогнозов крайне
затруднительны. Например, предсказать, что летом в
северном полушарии Земли будет теплее, чем зимой, не
представляет труда. Данное предсказание достаточно
верно, но толку от такого общего предсказания очень и
очень немного — ведь людям нужно знать температуру
воздуха в конкретной местности в конкретный день. Но
предсказание такого рода, такого уровня точности
наталкивается уже на серьёзные трудности учёта
множественности факторов, влияющих на конкретную
величину температуры воздуха в конкретном регионе в
конкретное время. Поэтому нужно найти золотую середину
абстрактности-конкретности предсказаний.
Всё то же самое имеет место и в политэкономических
исследованиях. Наиболее общие, абстрактные
закономерности процессов обмена не могут дать нам
ничего существенного в плане предсказания будущего, а
конкретную реальность с высокой точностью мы
предсказать просто не можем: поскольку жизнь всегда
намного богаче, чем наши познания о ней.
Для чего я всё это разжёвывал? Только для того, чтобы
на основе всего вышеразжёванного показать
несостоятельность критики трудовой теории стоимости
Маркса. Так что давайте к этому теперь и перейдём.
Часть вторая — посрамляющая.
Опустим индуктивную часть познания в области
политэкономии и сразу возьмём корову за вымя. Я думаю,
мало кто будет возражать, что начинать наше
исследование необходимо с абстракции, называемой
⌠товар■. Товар потому и является товаром, что вступает
в процесс обмена на другой товар. Главный вопрос,
волнующий всех учёных до сего дня: каковы критерии
данного обмена? На основе какой величины мы можем
сопоставить количества абстрактных товаров? Можно
заметить, что овар обладает двумя свойствами: во-
первых, на его производство затрачено некоторое
количество труда, а во-вторых, он может
удовлетворить какую-то потребность человека. (Не
забывайте, что всё это категории абстрактные).
Следовательно, тут могут присутствовать две аксиомы —
первая: величиной, используемой при совершении обмена,
является количество труда; вторая — величиной,
используемой при совершении обмена, является
количество удовлетворённых потребностей. Первую
аксиому используют марксисты, вторую — австрийская
школа с её родоначальником Евгением Бём-Баверком.
Далее из этих аксиом выводятся абстрактные
закономерности, которые затем конкретизируются. Причём
не могу не отметить, что теория Маркса более
безупречна, нежели теория австрияков. Именно поэтому
многие (и я в том числе) и придерживаются трудовой
теории стоимости. А теория полезности была отброшена
как противоречивая и субъективистская.
Но и та и другая теория двигались по общим законам
познания: исследователи вывели аксиому, а потом
стали ╚оживлять╩ её иными, уже более конкретными
закономерностями. Сегодняшняя же ╚экономикс╩ идёт
совсем другим путём. Но об этом позже.
Пока же я хочу обратить внимание читателей на то, что
марксова стоимость как количество затраченного труда
есть именно аксиома. То бишь основная посылка Маркса
есть то, что не требует доказательств. Эту основную
посылку нельзя доказать изнутри самой теории трудовой
стоимости, ибо она её краеугольный камень. Равным
образом, например, и параллельность прямых есть одна
из аксиом евклидовой геометрии, на основе которой (и
ещё четырёх других) выводится вся данная дисциплина.
Нельзя доказать параллельность прямых, исходя из самой
геометрии. Аналогично, постоянство скорости света есть
одна из аксиом теории относительности Эйнштейна. А
следовательно, невозможно доказать постоянство
скорости света из самой теории относительности.
Аксиома есть либо обобщение реальных фактов, либо
продукт выведения из более общей теории. Аксиома о
том, что стоимость есть количество затраченного на
производство товара труда, выведена Марксом из
реальности. В самом деле: разве на производство
товара не затрачивается труд? Маркс принял данный факт
реальности за аксиому и вывел на её основании всю свою
теорию. Можно, конечно, считать, что он в этом неправ.
Но тогда нужно предложить какую-то более удачную
замену — кстати, напоминаю, что бём-баверковская
╚полезность╩ себя уже прочно дискредитировала. А вот
требовать, чтобы Маркс именно доказал, что стоимость
есть количество затраченного труда, — это некорректно.
Это тоже самое, что требовать от Евклида доказать, что
параллельные прямые никогда не пресекутся. Так что в
связи с тем, что никто пока ещё не предложил аксиомы
более удачной, чем Маркс, исходить следует пока именно
из неё.
Возражения о том, что у товара-де есть некие иные
качества, я не принимаю, ибо это говорит о том, что
возражающие просто пытаются остановить процесс
абстрагирования на каком-то промежуточном этапе. То
есть они не доводят обобщение до своего логического
конца. Товары должны быть чисто абстрактными, и в
таковом виде у них пропадают все различия, и
остаются лишь тождества — одно или несколько. Качество
у критиков Маркса подразумевает именно различие
товаров между собой, чего быть не должно. Товары по
своему всеобщему качеству должны отличаться от
╚нетоваров╩, а не друг от друга. А таковым качеством
является то, что товары вступают в обмен, и критерием
этого обмена служит количество труда, израсходованного
на их производство.
Это, стало быть, всё, что касается аксиомы
политэкономии.
Далее Маркс исследует (как мы ранее и определили для
познания вообще) закономерности обмена абстрактного
товара (ещё раз напоминаю, товара, не имеющего
качеств, отличающих один товар от другого). Здесь
вроде ни у кого претензий нет. По крайней мере я их
пока не встречал.
После этого у Маркса начинается конкретизация данных
абстрактных законов (закон есть описание
закономерности). И вот эту операцию конкретизации, по
моему мнению, Маркс производит недостаточно ⌠глубоко■.
Он останавливается на том этапе, когда предсказания
ещё слишком общи. Множество факторов и условий
реальности, которые оказывают влияние на процесс
обмена, Маркс всё же не учёл. Я уже упоминал, что
процесс остановки конкретизации общих закономерностей,
определение самого уровня этой остановки — крайне
непростое дело. По каким-то своим причинам, для нас
сейчас неважным, Маркс остановил свой анализ на
слишком абстрактном уровне. Но в связи с этим нужно не
столько критиковать Маркса, сколько продолжить за него
его работу.
Итак, коротко расскажу о том, что Маркс всё же сделал
(я не собираюсь пересказывать ⌠Капитал■, я остановлюсь
лишь на тех моментах, на которых заостряют внимание
его критики).
Первая конкретизация абстрактного товара и его обмена
состояла в том, что в действительности один и тот же
вид товара производят множество производителей. При
этом количество труда, затрачиваемого ими на
производство собственного товара, различна.
Следовательно, у разных товародержателей в наличии
оказываются одновременно товары с различными
стоимостями. Но для обмена одного вида товара на
другой у них должна быть только одна стоимость. Как же
тут быть? А очень просто: нужно найти среднюю
арифметическую всех стоимостей, которая и будет
стоимостью данного вида товара. Маркс назвал эту
стоимость ╚средняя общественно-необходимая стоимость╩.
Общественную необходимость Маркс тут ввёл для
обозначения второй стороны товара — его
потребительской ценности, причём ценности в
общественном масштабе. Впрочем, это уже совсем другая
история. Для нас важна именно усреднённость стоимости.
Я бы назвал эту величину ╚ценой первого уровня╩ для
того, чтобы отличить её от индивидуальной стоимости
товара. Данная операция — это не уловка фокусника
Маркса, а необходимый шаг в конкретизации абстрактного
понятия ⌠стоимость товара■.
Кроме того, Маркс обнаруживает в реальности
присутствие товаров со специфической потребительской
ценностью: средств производства и рабочей сила.
Имеются данные товары в действительности? Кто скажет
нет, тот пусть первым получит от меня камнем.
Конкретизация требует от нас разделения товаров теперь
уже не только на виды, но уже и на типы. Повлияет это
каким-то образом на величину цены первого уровня
(сравнительно с общественно-необходимой стоимостью)?
Безусловно. Нужно это исследовать? Нормальному
учёному — нужно.
Далее в экономике обнаруживается и то, что при
производстве различных товаров так называемые факторы
производства используются в различных пропорциях. Речь
идёт, как можно понять, об органическом строении
капитала. В зависимости от отклонений в органическом
строении капитала от средней величины по той или иной
отрасли, цена на товар данной отрасли будет отличаться
от средней по экономике. Это так называемая цена
производства. Я бы употребил тут термин ╚цена второго
уровня╩.
И далее, внося таким образом коррективы конкретности в
абстракцию, мы может дойти до такого уровня
конкретизации, который уже будет полне удовлетворять
нас по своим прогностическим возможностям. Товар при
этом будет обмениваться по цене n-нного уровня. Как
видим, товар обменивается совсем не по индивидуальной
стоимости, а про величине, отличающейся от неё. Это
отличие задают множество факторов, которые
присутствуют в реальной жизни. По стоимости же
обменивается лишь абстрактный товар в абстрактном
обмене. То бишь это просто идеализированный случай.
Для того, чтобы данное утверждение не казалось чем-то
вновь мной выдуманным, приведу пример из другой
области. Если взять, допустим, Антона Совета, сидящего
за своим компьютером, и исследовать на нём закон
всемирного тяготения, то обнаружится, что та сила, с
которой Антон притягивается к Земле, несколько
отличается от той силы, которая предсказывается по
теории гравитации. Связано это с тем, что Антон
находится в окружении воздушного пространства, и на
него, соответственно, кроме силы притяжения Земли
действует ещё и сила от давления находящегося вокруг
него воздуха (а помимо этой архимедовой силы есть ещё
и центробежная сила и т.д.). В идеальном случае — в
условиях вакуума и при неподвижности Земли — сила
притяжения между Антоном и Землёй будет прямо
пропорциональна их массам и обратно пропорциональна
расстоянию между ними.
Но скажите мне на милость, где Вы видели идеальные
условия? В реальности ведь нет идеала. А если Антон,
устав сидеть, начнёт ещё и подпрыгивать? Тут уж с
законом всемирного тяготения вообще настанут проблемы.
А если рассмотреть воздушный шар, наполненный гелием,
который вроде бы вопреки закону всемирного тяготения
удаляется от Земли (то есть явно отталкивается), то,
не разобравшись, можно и ╚закрыть╩ данный закон.
Кажется, мультфильмовский квартет из удава, попугая,
мартышки и слона это уже пробовал сделать. То, что
тело не падает на Землю, а продолжает парить в виде
орла, ещё отнюдь не свидетельствует о том, что закон
всемирного тяготения неверен. Просто этот закон
описывает только одну закономерность мира, тогда как в
действительности на реальный объект, как правило,
воздействует несколько факторов со своими
закономерностями. Результат поведения реального
объекта всегда есть совокупность закономерностей, их,
так сказать, ⌠сложение■ и ⌠вычитание■. Поэтому и в
реальной экономике товар обменивается не по стоимости,
а по индивидуальной цене, которая есть результат
действия множества факторов со своими особыми
закономерностями.
Наше познание — это очень своеобразное отражение
действительности: наш разум выхватывает из реальности
только один существенный феномен и исследует его,
потом выхватывает другой феномен и т.д. В реальности
же предмету нет дела до нашего познания, до его
особенностей, он ведёт себя по своему усмотрению. А
потому и поведение его может показаться ⌠нелогичным■.
Цена есть результат реальных процессов в обществе, а
иногда и в Мире. Стоимость же есть только одна из
существенных сторон обменного процесса. Обмен товаров
по стоимостям — это идеализированный случай, но зато
уж стопроцентно предсказуемый.
Теперь, я надеюсь, понятно, что требовать от Маркса,
чтобы он объяснил все явления на свете, — неправомерно.
Ставить же в вину автору ⌠Капитала■ то, что он не
удосужился рассмотреть экзотические случаи типа бём-
баверковского путника, томимого жаждой в пустыне, или
наркомана, нуждающегося в дозе — это просто диагноз.
На основании вышеизложенного можно объяснить наличие
⌠стоимости■ (на самом деле, цены) товаров, на которые
не был затрачен труд. Подобные товары, как, впрочем и
любые другие, будут обмениваться не по стоимостям, а
по ценам. Такая ситуация, когда у товара нет
стоимости, но есть цена (ибо цена формируется не
только стоимостью, то есть затратами труда, но ещё и
другими факторами) — вполне возможна. Например,
картины знаменитых (скажем, отрезанием уха) и ушедших
в мир иной художников имеют баснословные по нашим
меркам цены. Понятно, что стоимость данных картин —
это ничтожная по сравнению с их ценой величина. Данная
цена формируется вовсе не затратами труда, а иными и в
большинстве своём даже не экономическими факторами
(например, возможностью использовать данные вещи как
сокровища, а также престижем, модой и т.п.) Так что
стоимость данных товаров можно считать равной нулю —
но сие не отменяет стоимость как политэкономическую
категорию и обмен по стоимостям как одну из
закономерностей реального обмена. В противном случае,
исходя из поведения воздушного шара, удаляющегося от
Земли, нужно было бы отказаться от закона всемирного
тяготения. (Но, повторяю, наше знания о мире и сам
мир — это далеко не одно и то же.)
Несмотря на то, что цена и стоимости конкретных
реальных товаров не совпадают, сумма всех цен и всех
стоимостей всех произведённых товаров — равны. Все
отклонения цен от стоимостей суть величины
взаимокомпенсирующиеся. Если где-то сколько-то убыло,
значит где-то ровно столько же прибыло. И если кто-то
может позволить себе купить картину за цену, в
несколько сот раз превышающую её стоимость, то это
значит, что кто-то другой недополучит до своей
стоимости. Грубо говоря, во всём мире есть общая сумма
количества труда всех людей. Сколько труда затратило
всё человечество, столько стоимостей оно и создало. А
вот распределение этого фонда стоимостей идёт уже по
другим законам — по ценам. Это опять же достаточно
абстрактно, здесь не учтены многие иные факторы, но
сейчас речь не о том.
Опять вернусь к соотношению абстрактного и конкретного.
Тут интересен такой момент, что вся сегодняшняя
╚экономикс╩ зиждется на аксиомах недостаточно
абстрактных. Адепты ╚экономикс╩ начинают свои
исследования с аксиомы о спросе и предложении. Этот
уровень абстракции настолько конкретен, что Маркс до
него, до этого уровня, даже не опускался в своей
конкретизации закономерностей обмена. Я уже писал, что
Маркс остановился на слишком абстрактном уровне
исследования, а потому его предсказания и не могли
быть достаточно точными — за что его справедливо и
критикуют западные экономисты. Но сами-то они
совершили ещё худшую ошибку: они недостаточно
абстрагировались, взяли слишком конкретный материал.
Их исследования, конечно, более точны, ибо более
конкретны, но зато из их исследования выпадают целые
пласты закономерностей. ╚Экономикс╩ сильна в своей
локальной области, но не охватывает глобальности.
Марксизм же силён своей глобальностью, но в силу
абстракции неточен при приближении к реальности. Тут
можно привести такую аналогию, что геометрию можно
было начать и с аксиом о равенств треугольников.
Вполне сносная получилась бы геометрия, за исключением
того, что это была бы геометрия одних лишь
треугольников. Окружность же, в частности, из
рассмотрения тут просто бы выпала. Но зато уж
треугольники были бы исследованы в пример всему.
Задачей сегодняшних политэкономов, по моему скромному
мнению, является продолжение исследований Маркса,
конкретизация его теории с учётом сегодняшних реалий,
так как последние явно отличаются от реалий времен
Маркса. При этом ╚экономикс╩ должна войти в данное
исследование как составная часть, как определённый
уровень познания.
Ну, вот, уже и любовница смотрит косо, но я, кажется,
всё сказал. Так что "хау".
P.S. Вообще-то, спор двух антимарксистов по поводу их
критики теории трудовой стоимости выглядят забавно.
Все их аргументы ⌠против■ давно уже были выдвинуты и
также давно отброшены. А теория трудовой стоимости до
сих пор не опровергнута, иначе откуда появлялись бы
антимарксисты? Критики марксовой теории опровергают, в
основном, не самого Маркса, а лишь собственную его
интерпретацию, своё собственное понимание указанной
теории. А это зачастую оказывается не совсем то, о чём
вёл речь автор ⌠Капитала■. Но всё равно приятно, что в
России не забывают старину Карла. Ведь на Западе
влияние его трудов уже сходит на нет. А жаль. Неслабый
был мыслитель.
На этом закругляюсь и в этом сферическом состоянии
прощаюсь, хотя и подозреваю, что ненадолго, ибо
критик, как комар, пока всю кровь не выпьет — не
отстанет. (Не в обиду конкретным лицам учёной
национальности: не забывайте, что это просто юмор у
меня такой плоский).
Желаю Вам всем здоровья, так как только отсутствие
оного может лишить нас удовольствия писать. | |
